Любка бежит по ночному Будапешту. Кажется,что сердце сейчас вырвется из груди. Маленький рюкзачок бьется о спину в ритм движения девушки, как будто подгоняет ее - быстрее, быстрее, быстрее....

Мелькают незнакомые улицы, редкие ночные прохожие с удивлением оборачиваются на бегунью, а Любка уже задыхается от непосильной нагрузки. Кажется, что сердце стало огромным, как футбольный мяч, а  лёгкие разрываются на множество кровяных кусочков, заполняя собой горло, не давая живительному воздуху пробраться вовнутрь. Любка всегда была хорошей спортсменкой. Часто и легко выигрывала различные соревнования в своем родном, маленьком сибирском городишке, однако свое будущее никак со спортом не связывала.Соревнования для нее всегда были  просто игрой.

-Ты, Усольцева, прямо талант!- хвалил её тренер, Валентин Валентинович, в простонародье –Валь-Валь  - Да если бы тебе еще чуть-чуть усердия, ты у меня и краевые соревнования выигрывала бы, а там глядишь и до союзных дотянула!

Но бесшабашная Любка лишь отмахивалась.

-Не, Валентин Валентинович, я журналисткой буду! Международным обозревателем. Или хирургом. Еще не решила точно.

-Ну, ну – добродушно улыбался Валь-Валь –ты у нас все можешь!

А Любка и правда свято верила – да, она может всё! Потому что живет в самой лучшей стране мира, в самом справедливом обществе на свете. Нужно только во всем быть первой, быть лидером и тогда все получится.

И Люба Усольцева, голубоглазая сибирячка, была таким лидером –в  учебе,спорте или уличной драке.

 

Быстрее, быстрее, быстрее....Страх гонит девушку по темным улицам чужого города все дальше и дальше от гостиницы, в которой её туристическая группа жила уже три дня. Сегодня последняя ночь  пребывания русских в Будапеште. Завтра, в 12 часов дня, самолет ТУ-154 авиакомпании Аэрофлот доставит группу советских туристов обратно, в столицу СССР город-герой Москву. Доставит всех, кроме нее, Усольцевой Любови Витальевны, двадцати двух лет отроду, холостой, комсомолки, активистки, и, как говаривал герой нашумевшей комедии..”просто красавицы..”

-Любовь Усольцева срочно зайдите в партком комбината.- громко объявил селекторный голос  секретарши Аллочки – Повторяю, Любовь Усольцева, срочно зайдите в партком комбината.

-Люб, тебя там к начальству –  бригадир участка заглядывает в маленькую каморку ОТК, где сидит Люба.

Скинув рабочий халат, девушка бежит на второй этаж, в светлый кабинет парторга  Ивана Ивановича Сидоренко.

-А, пришла? Проходи. Разговор есть. - Иван Иванович высок, статен, лыс – Партком совместно с профкомом рассмотрел твою просьбу о путевке  заграницу. Ты, конечно, молодая, но руководство комбината не против твоей кандидатуры - Иван Иванович пожевал свои губы-  нет, не против. Ты девушка серьезная, честная, работящая. Да и ручаются тут за тебя преданные партии товарищи.  Так что собирайся ,Усольцева. Поедешь,понимаешь, на жизнь их заграничную смотреть.Путевка на твое имя выписана, так что ступай, забери в профкоме.

Любино сердце стучит так, что, кажется, лысый Иван Иванович сейчас уловит лишний шум в тихом кабинете. Есть! Получилось! –первая часть плана сработала. Жаднющая до денег председатель профкома Лидия Борисовна, дальняя родственница Любиной соседки тети Клавы, не обманула! Беря взятку тяжело вздыхала

 – Ох, пропаду я с вами по доброте своей! Постараюсь, конечно, но не обещаю ! Путевок всего пять на весь комбинат, а желающих – ого-го сколько!!

-Лидуся, - уговаривала её добрейшая тетя Клава – ну сирота  ж девка, кто ж ей поможет, если не добрые люди? Как ей еще мир то посмотреть? Может, замуж там за какого-нибудь грека выйдет!

- Ты что!!! Сбрендила??? За какого еще грека??? Она в Венгрию поедет. Нет там никаких греков!  Замуж! Ты, Клавка, скажешь ей-богу! Даже не думайте! Ишь,чего удумали - замуж!! А мне после за её моральный облик отвечать??– Лидия Борисовна еще долго бухтела что-то недовольным, сварливым голосом, потряхивая перогидрольными кудрями. Но, взяв с Любы старинное бабкино кольцо с рубином, не обманула и на распределение путевок повлияла - уж больно красив был рубин в кольце!  На собрании свое решение обосновала тем, что “молодым везде у нас дорога”.

 

 

 

А сегодня ночью, дождавшись, пока толстая соседка по комнате тетя о  Света уснет, Любка, прихватив лишь маленький, собственноручно сшитый рюкзачок, вылезла в окно своего гостиничного номера. На Любкино счастье толстая тетя Света, передовая доярка из сибирского колхоза, в силу привычки спать ложилась очень рано, а измотанная беготней по заграничным магазинам и разморенная таким изыском как горячая ванна с белоснежной пеной, Света засыпала, едва солнце скрывалось за горизонтом. Их комната располагалась на третьем этаже, но, если не побояться и пройти немного по карнизу, можно ухватиться за пожарную лестницу, а там легко спуститься вниз. За три дня пребывания в гостинице, Любка просчитала этот путь на сто рядов. Как зацепиться за створку окна, как пройти несколько шажков безо всякой страховки по наклонному карнизу, как проскользнуть незамеченной мимо круглосуточно дежурившей охраны. Конечно, в крайнем случае можно просто спрыгнуть  вниз. Хотя и  нежелательно. Вдруг неудачно? Тогда второго шанса удрать уже не будет никогда. Совсем не к стати Любка вспомнила, как будучи маленькой, она, взяв за руку младшую двоюродную сестру Катьку, уговаривала её  прыгать с крыши бани в гигантский сугроб. Катька прыгать не хотела и упиралась, а Любка дразнила ее нюней и трусихой.

-Ну давай вместе, Катюха! Здорово будет! Снег же мягкий.Это как на бабусиной перине прыгать.Только выше!

Катька, набычившись, молчала. Она, хоть и была младше Любки на три месяца, физически всегда была сильнее  и сдвинуть её с места у худенькой Любки не было никаких шансов.

Тогда Любка, отпустив сестрину ручонку, смело шагнула с крыши вниз. Снег ласково принял ребенка в свои объятия, однако  выпускать уже не спешил. Девочка почувствовала, как холодная масса забивает кричащий рот, залепляет глаза и  нос, пробирается под ветхую одёжку –старую шубейку и вязанную бабулей синюю кофту- добираясь до худенького, с выпирающими наружу ребрами детского тельца. Даже теперь, спустя много лет, Любка отчетливо помнит тот животный ужас, который она ощутила, оказавшись скрытой в снежной массе. Движимая инстинктом самосохранения она барахталась, как могла и, наконец, сугроб расступился. Воздух, спасительный и морозный, обжёг кричащее горло, каждая мышца ее худенького тела внезапно расслабилась и Любка,обессиленная, рухнула на землю.

 

Девушка останавливается. Немного отдышавшись Любка оглядывается вокруг. На противоположной стороне улицы она замечает освещенный автобус. На раздумья нет времени и Любка, сделав еще рывок, заскакивает в открытые двери. Пожилой водитель дружелюбно улыбается ей. Да и как не улыбнуться такой очаровательной девушке? Любка, стараясь восстановить дыхание и сунув водителю выуженную из кармана мелочь, проходит вперед. Автобус практически пуст. Пожилая пара – дедуля в черном берете и  смешных, круглых очках без оправы и бабуля в седых буклях из-под легкого, шелкового платка – на первом сидении с улыбкой рассматривают вновь появившуюся пассажирку.

Галдящая стайка молодых людей в конце автобуса – нечесаные, длинные волосы, драные футболки, безумные взгляды и кричащие рты. “Хиппи” - догадалась Любка. Она уже читала об этом движении молодых людей  и однажды даже видела таких людей по телевизору. Передачу вел Иванкин, знаменитый политический обозреватель в Америке. С одной стороны Иванкин осуждал движение хиппи, а с другой рассказывал об их тяжелой борьбе за право быть свободными от капиталистических оков, быть свободными от ужасных  нравов и законов, царящих в чуждой для советского человека среде. В итоге Любка так и не поняла осуждает Иванкин философию Хиппи или все же поддерживает? Похоже, что и сам Иванкин до конца не определился со своим отношением к хиппи, а потому и выбрал что-то среднее между хорошо- плохо.

Любка плюхается на сиденье и автобус плавно двигается с места. Один из хиппи вдруг начинает петь что-то заунывное скрипучим, совсем не молодым голосом, подыгрывая себе на старенькой, расстроенной гитаре. Все остальные подхватывают песню, которая больше походит на вой, чем на песню. Водитель неодобрительно посматривает в зеркало и что-то сердито говорит.Однако хиппи не обращают на его реплики никакого внимания. Они, прервав свою дикую песню, уже возбужденно обсуждают что-то, громко хохочут, целуются или демонстрируют друг другу  части тела. Любка смотрит на них во все глаза. Она ни разу не видела хиппи в живую и, тем более, ни разу не видела, чтобы молодые люди так развязано вели себя в общественном месте. В Советском Союзе никто не мог позволить себе таких вольностей. Обложить всех матом – это пожалуйста, облевать автобус – обычное дело, но целоваться на глазах у всех или обнажаться– никогда! Из всей группы в шесть человек выделялась молодая, грудастая блондинка. Девушка смялась громче всех, что-то кричала, время от времени задирала грязную майку, демонстрируя всем желающим свою большую, упругую, с розовыми сосками грудь и падала с сидения в проход при малейшем торможении автобуса. Её товарищи, весело смеясь, помогали ей подняться, подхватывая девушку то за кожаный, облезлый ремень джинс, то за грязную майку, а то и просто дергая за длинную, белую руку, оставляя на ней синие отметины пальцев.

- Да они же пьяные совсем - подумала наблюдавшая за группой Любка. Но, странное дело, спиртным в автобусе не пахло совсем.

Спустя какое-то время Любка увидела,что девушка,свалившись очередной раз в проход, так и осталась лежать там, на грязном, утоптанном сотнями ног полу, не в силах подняться самостоятельно. Её друзья потеряли к ней всякий интерес, занятые своими, только им понятными разговорами. Любка почувствовала странную неловкость за валявшуюся в проходе девушку. Немного выждав, Люба все-таки решается помочь ей. Срабатывает многолетний опыт проживания рядом с алкоголиками.

В родном Любкином городе помощь пьяному - святое дело. Каждый житель, который обнаруживает под своим забором спящего человека, оказывает посильную помощь пьянчужке.На улице его оставлять нельзя – замерзнет.А потому, установив личность спящего (благо все друг друга знают), посылают ребятишек за родственниками уснувшего. Детвора, собравшись в кучу, с криками несется по улице.

- Теть Валь (Мань,Тань...) там ваш под забором у Васильевых (Петровых, Орловых...) валяется! Идите заберите! –радостно кричат они.

И теть Валь (Мань,Тань..),накинув шаль на голову, засунув босые ноги в валенки с матами на устах и скалкой в руках, несется спасать своего благоверного.Отдубасив как следует мужичка скалкой, теть Валь (Мань,Тань) закидывает его на плечо и прет домой.И ничего,что иногда мужик  в три раза тяжелее её – своя ноша не тянет.

Помощь обязательна, ведь завтра на месте этого пьянчуги может оказаться и твои отец,мать,брат или сестра,а то и ты сам.

 Любка подходит к валявшейся в проходе блондинке и начинает поднимать ее.

-Пластилин – определяет степень опьянения девушки Любка.

Всего в Любкиной градации существует пять степеней опьянения.

1.Огурец – легкое, равное примерно стакану бормотухи или нескольким бутылкам пива. В 99 случаях из 100 переходит в следующую стадию -

2.Дурка - окрашивает жизнь в радужные цвета.Добавляет радости и веселья в страждущую душу.

3.Свинья –агрессивная степень опьянения. Провозглашает лозунги типа –“ весь мир- говно,все люди- б..ди” или ”бей жидов-спасай Россию”.

4 . Пластилин. – человек пьян настолько,что позволяет делать с собой все, что угодно, поскольку ему самому уже абсолютно все равно.

5. Трупешник. Название говорит само за себя.

 

Любка с трудом поднимает девушку и тащит ее в конец автобуса, на последнее сиденье, укладывает и тут замечает, что из холщовой, старенькой сумки, болтавшейся на шее у девицы, выпали вещи –облезлый тюбик губной помады, красная расческа с поломанными зубьями,мелкие монеты и старый, потрепанный и измятый паспорт. Любка замерла. Вот она, удача! Вот он, её единственный, её долгожданный шанс.  Быстрым движением Любка запихивает паспорт девчонки в нагрудный карман своей легкой куртки.Затем складывает  выпавшие вещи обратно, укладывает сумку рядом со спящей хиппачкой.Немного посидев со скучающим видом около девчонки, проходит  на свое место. Водитель автобуса, наблюдавший, как Любка помогает девчонке, одобрительно улыбается в зеркало. Любка улыбается в ответ.

-Видел или нет? - Любкино сердце стучит молотом в груди.Воровать Любка не любила. И хотя приходилось ей это делать не раз и не два, она всегда испытывала жгучий стыд за свой поступок. Любка предпочитала хитрость. С помощью нескольких совсем несложных трюков можно добиться гораздо большего. При этом люди сами с  радостью отдадут тебе все то, чего тебе от них хочется. Любка всегда была красивой. В детстве сходство с ангелом действовало неотразимо на толстых продавщиц кулинарного отдела, которые тут же совали девчонке что-нибудь вкусненькое без всяких усилий с ее стороны. Позже, когда тетеньки перестали умиляться ее внешностью, Любка стала пускать в ход крупные, чистые слезы, катившиеся из полных отчаяния ( ну, или раскаянья, в зависимости от ситуации) голубых глазищ.

В какой-то момент своей молодой жизни Любка вдруг осознала,что мужская половина населения клюет на ее уловки гораздо быстрее,чем женская. Чем старше становилась Любка, тем чаще толстые тетеньки из кулинарного отдела смотрели на нее глазками-ледышками, а вот мужчины всех возрастов наоборот, всячески оказывали внимание. И ей, Любке, это было очень даже приятно. Теперь в её арсенале появилось такое оружие как  широкая, обворожительная улыбка, кокетливый взмах черных ресниц и звонкий, как звук серебряного колокольчика, смех.

-Вот же чёртова кукла!- ругалась на Любку ее бабушка.-Ведь всех вокруг пальца обведет, бесово отродье! Вот намажу рожу сажей, будешь знать тогда, как людям носы-то крутить! А ну, подь сюды, я тебе щас! – и запускала в Любку скрученным в тугой жгут кухонным полотенцем.

А Любка, легко увернувшись от бабкиного гнева,  лишь смеялась в ответ и громко чмокала старуху в сморщенную, сухую щеку. Бабка Фекла, обычно суровая  и молчаливая старуха, от одного только взгляда совиных глаз которой усмирялись даже самые отчаянные выпивохи и драчуны, от внучкиных поцелуев таяла, как весенний снег на солнце.

 

Чужой паспорт жёг грудь.Слегка пригнувшись, Любка вытаскивает потрёпанную книжечку и разглядывает фотографию хиппачки. С черно-белой картинки  на Любку смотрит милое, юное лицо. Ясные, широко открытые глаза, по детски припухлые губы, светлые, слегка волнистые волосы – обычная девчонка, каких на земле тысячи. Anna Fink. Гражданка Австрии. Увидев дату рождения Анны, Любка обмерла.Это был её, Любкин, день и месяц рождения с разницей в один год. Гражданка маленькой  страны Австрия Анна Финк была на год младше Любови Витальевны Усольцевой, подданной великой и могучей Страны Советов. С детства привыкшая верить во всевозможные приметы, гадания и прочую мистику, Любка твердит себе – “Это знак, это знак.Это судьба! “ И угрызения совести уступают место другому чувству – желанию убежать подальше, теперь уже с другим документом, с другим именем, с другой судьбой.

 

   -Любовь Витальевна? – мордатый декан факультета журналистики местного университета внимательно рассматривает  Любу. Их разделяет огромный, полированный стол. – Я вот тут смотрел ваши документы. Ну что ж, экзамены вы сдали хорошо, даже,я бы сказал,отлично сдали. Однако вы же понимаете, что этого не достаточно.

-Как это? – удивленно вскидывается Любка – А я думала, что главный критерий отбора в ваш университет это проходной балл? Разве нет?

- Проходной балл это, конечно, важно. Но... не забывайте, мы живем в самой справедливой стране в мире. – декан поднимается из-за стола. Любка едва не рассмеялась, такой неуклюжей и нелепой оказалась фигура человека, от которого зависела сейчас Любина судьба.- Повторяю, самой справедливой. Вы понимаете, что это значит, Усольцева? – шарообразная фигурка декана подкатывается к Любе. Высокая девушка смотрит на него сверху вниз.

-А это значит, Усольцева, что у нас есть более подходящие кандидатуры на это место. Люди вернулись из армии, к примеру. Защищали, между прочим, ваш мирный сон от врагов.Ну, да, оценки у них пониже ваших будут, ну так и учиться им было некогда.Подотстали там, в армии то. А наша с вами задача помочь им найти свое место в новой жизни. Правильно,Усольцева? – декан уже почти вплотную подошел к девушке.Любка, привыкшая постоять за себя,неожиданно растерялась.

- А я –то тут причем? – чуть не плача, выдавливает из себя Люба. Она еще не понимает смысла этого странного разговора, однако чувствует, что происходит что-то неправильное, плохое для нее.

- Или вот, Сутулов Виктор, к примеру. Прибыл к нам по распределению горкома партии. С отличными характеристиками между прочим. Ну, и кого я должен взять на учебу, Усольцева? Как вы думаете? Вас, вчерашнюю школьницу  или все же Сутулова, человека с богатым жизненным опытом?

- А что, нас обоих нельзя взять что ли?-Люба с трудом выговаривает слова. Обида захлестывает девушку.

- Нельзя, Усольцева, нельзя... – декан делает притворно опечаленное лицо.- Идите, дорогуша, и подумайте как следует над тем, что я вам сказал. С родителями посоветуйтесь. Может, они надумают что-нибудь, подскажут вам, как надо поступать.

- У меня нет родителей- тихо говорит Любка.

- Нет? – вскидывается шарообразный декан- Жаль.Очень жаль. А вы, дорогуша, все же подумайте, подумайте.... Надо оно вам? Это бумагомарательство? - голубые глазки декана становятся узкими щелочками . Декан доволен собственной шуткой.- Смешное слово получилось, правда?

В списках поступивших Люба не нашла своей фамилии.Фамилия Виктора Сутулова была одной из первых в списках новых студентов университета.

-Почему.... ну почему?????-  Любка не понимала.

- Да что почему?- объяснила ей соседка, тетка Клава.- Денег ему надо было дать. Тогда бы и учиться пошла.

- У меня наивысший проходной балл!!! – Любка уже рыдает в голос.

- Балл у нее!!! Эх, девка, забыла, в какой стране живешь?Всякий сверчок знай свой шесток.Слушай, Любаш, а давай мы тебя лучше сосватаем за Леньку моего? А что? Парень он видный, пьет мало, на тебя давно засматривается.Он сейчас во Владивостоке,рыбу ловит да икру солит. Вот денежки то и бегут. А вдвоем-то вы в два раза больше икры наделаете! Ты девка работящая, вот и заживете!!!

Любка вдруг перестает плакать. Её богатое воображение тут же услужливо подсовывает ей картинку. Она, Люба Усольцева, умница, красавица,гордость школы стоит в резиновом, огромном, черном  фартуке, резиновых сапожищах и резиновых же перчатках перед деревянным столом, на котором кучами лежит распотрошенная рыба, а ее муж, костлявый соседский Ленька, тащит еще рыбу.Они счастливо смеются такому количеству добычи.

-Ну, видишь, как хорошо я придумала? – тетя Клава смеется вместе с Любкой. А девушка и сама не заметила, что, увлекшись своими фантазиями, смеется вслух.

-А? Да нет, теть Клав, я пока не хочу замуж.

- Ну и зря! Детишков бы нарожала и блаж вся ученая прошла бы! – тетя Клава неодобрительно качает головой.

-Пойду я. До свиданья,теть Клав!- Люба идет по дорожке к дому. Никогда, слышите, никогда я не буду солить вашу дурацкую икру во Владивостоке!!! – шепчет неизвестно кому девушка.

 

    Любка еле сдерживает себя чтобы не выскочить на первой же остановке из автобуса.  Наконец она решается. Проходит вперед, к водителю, и останавливается у двери, обозначивая тем самым свои намерения. Автобус останавливается, открывается дверь, водитель, улыбаясь, прощается с Любкой. В то же мгновение два огромных, светящихся глаза разрывают темноту ночи. Любка, ослепленная светом, слышит визг тормозов, скрежет железа, чей-то крик, полный безвыходности, ужаса и боли.

Очнулась Любка почти сразу. Сбоку, буквально в нескольких метрах от нее, горел пассажирский автобус. Жар от него доходил до Любки, огонь с легкостью лизал железные бока машины так, как будто это был спичечный коробок. В ночной темноте горящий автобус походил на большой и веселый пионерский костер.

“Взвейтесь кострами, синие ночи....”- песенка юных пионеров завертелась в Любкиной голове. Ничего другого, только эта старая, неуместная сейчас песенка.

-Право зажечь прощальный пионерский костер предоставляется Усольцевой Любови, победительнице в спортивных соревнованиях нашего лагеря! Поприветствуем ее, ребята! –Старшая пионервожатая Лариса, надев на свои  32 кривых зуба радостную улыбку, бодро хлопает в ладоши.

- Опять этой выдре Усольцевой костер дали разжигать, подумаешь, соревнование выиграла! Тоже мне, звезда!– фыркает маленькая, тощенькая Олеська из пятого отряда, а Любка, в короткой черной юбочке, в белой блузке с красным галстуком  уже бежит по кругу с горящим факелом в руках. Громко бьют барабаны, пионерский лагерь выстроен на парадную линейку -гордость за свою страну, за право разжечь сейчас этот костер, за пионерский галстук на груди охватывает Любу.Огонь, зацепившись за сухой хворост кострища, обдает её жаром, жадно заглатывая новые ветки, поднимаясь все  выше,  выше, выше ...

 “Взвейтись кострами синие ночи...”.Сквозь пропадающее сознание Люба слышит вой сирен. Звук нарастает. Огромная Машина Скорой Помощи выплевывает из своего нутра фигурки в синей униформе. Люди мечутся вокруг горящего автобуса не замечая Любку, лежащую в стороне.

-Эй-эй- Люба пытается крикнуть, однако лишь сиплый звук вылетает из ее груди. Ночь, холодная и темная, накрывает Любкино сознание тяжелым покрывалом. “Вот и все – думает Люба - Как хорошо! Взвейтесь кострами....”

 

- Очнулась? Вот молодец -  седая старуха в светлой фетровой шляпке и в таком-же светлом, легком плаще, сидит у Любкиной постели.- Я уж думала не очухаешься. Но ты русская, а значит - живучая.- Старуха скупо улыбнулась. Тысячи  морщинок разбегается по её круглому лицу. Почти прозрачные голубые глаза цепко оглядывают Любку.

-Я тоже русская, я знаю.Говорить-то можешь? Рассказывай, откуда у тебя Анькин паспорт? И где эта шалава?

- Где я ? Откуда знаете, что я русская?– Любкино сознание медленно пробивается сквозь глицерин небытия.

- Тебе не все равно? Живая да и ладно! Бредила ты, бабулю какую-то  звала. Да не бойся, не сдам я тебя. Разберусь сначала кто ты, да зачем паспорт Анькин у себя держишь. В больнице ты девонька. А я вроде как за тобой приехала. Сказали племянница моя, Анна Финк, в аварию попала. Мол место в больнице пролеживает, а кто платить за это будет? Ну, я и приехала забрать её. Хотя Анька моя уже скоро пять лет как дома не живет. Едва шестнадцать стукнуло, так она с этим гаденышем-хиппачем и удрала. Ну, рыбак рыбака известное дело, издалека видит. Она хоть жива еще? Я уж думала она  давно от наркотиков своих загнулась где-нибудь. Или прибили в подворотне какой.

- Простите меня, но мне очень надо было... сбежать. Этот паспорт я украла. У Анны вашей. Она  сгорела. В том автобусе сгорела.. - каждое слово покаяния давалось Любке с трудом. Внутри нее нарастала и стремительно пробивалась наружу боль, не давая вздохнуть или  пошевелиться.

- Сгорела, значит.- Старуха, не взглянув больше на Любку, тяжело поднялась  и вышла из комнаты.

 

 

Люба не знала сколько прошло времени.Сознание то возвращалось к ней, то снова пропадало. Вокруг нее ходили врачи и медсестры, какие-то люди  разных возрастов и окрасов. Старуха не появлялась, а Люба и не ждала ее больше. Боль, все эти дни сидевшая колючим ежом внутри, постепенно уходила, позволяя Любке навести порядок в мыслях и  обдумывать план дальнейших действий. Что будет, если старуха заявит в полицию? Тогда, конечно, Любку вышлют обратно, в Союз. И что с ней там сделают девушка знала очень хорошо.Сколько их, таких же бедолаг, сделавших попытку удрать из страны, где так “вольно дышит человек”, сидят теперь по многочисленным лагерям на широких просторах Сибири и Дальнего Востока! С другой стороны, если бы старуха сдала её, то сейчас  Любка уже была бы на пути к своему лагерьному счастью, а представителей СССР пока что-то не видно.Так что же,молчит старуха? Почему? Мысли то путаются, сбиваясь в плотный клубок, то разбредаются по закоулкам сознания, не давая принять главного, очень нужного сейчас решения.

 

И все же старуха пришла. На этот раз вся в черном. Подошла к кровати, глянула на Любку холодными льдинками голубых глаз.

- Собирайся. Перевезу тебя к себе. Бога благодари, что русская ты. Я ведь тоже русская.И тоже беглая. Правда , давно это было. Ну, да ладно, после расскажу. Марта меня зовут. Мариной  по-русски звали. Тетка я твоя теперь. Поняла?

Люба кивнула. Волна благодарности к этой незнакомой старухе, так  внезапно пришедшей к ней на помощь, захлестнула девушку. Горло перехватило спазмом.

-Спасибо вам - еле слышно произнесла Люба.

 - Успеешь еще поблагодарить. Слушай меня внимательно.У мужа моего, Ганса, сестра была  - Августа. Ну, так вот ты теперь её дочь –Анна. Сама Августа умерла от рака.

-Давно? – Любе становится интересно узнать о своей будущей семье.

-Анне  двенадцати лет не было. – Бабка помолчала – Вот мы  с Гансом после ростили её. Своих-то детей бог нам не дал. Ну, да видно плохо ростили-то. Видишь, что получилось?- Марта тяжело вздохнула.

-Хотя, это как посмотреть. Отец-то её, Вильям, царство небесное, такой гад был – поискать еще! Августу бил смертным боем. Фашист, одно слово.Может, оттого рак –то у нее и образовался. Так что гены у Анны отцовские, гнилые были, а гены не переборешь. - Марта опять тяжело вздохнула. – Ну, ладно, одеваться давай. Наговоримся еще. Жить нам теперь вместе. Времени много.

 

Они сели в чистенький, уютный  поезд Будапешт- Вена. Никогда раньше Люба не видела таких поездов. Она в своей жизни на поезде ездила три раза, в гости к дяде, в солнечную Азию. Поезда туда всегда шли переполненными, в них сильно пахло человеческим немытым телом, различной снедью, туалетом и перегаром. Пить в поезде начинали стазу по отправлению. На узенький  стол выкладывались пирожки с картошкой, вареная курица, завернутая в газету “Правда”, зеленый лук, сваренные в крутую яйца и обязательно бутылка спиртного. Любу спиртным удивить было нельзя, но отчего-то именно в поезде бутылки с горячительным  вызывали у нее особенное отвращение. Может быть потому, что далекое путешествие всегда связанно с тайной и ожиданием чуда, а пьяные мужики и бабы в поезде это чудо разрушали. Ближе к ночи толстые, неряшливые проводницы раздавали всем желающим серые, полусырые простыни, остро пахнувшие хозяйственным мылом. С верхних полок плацкарта доставались скрученные в рулон полосатые матрацы и тонкие, шерстяные одеяла. Народ укладывался отдыхать. Люба любила ночи в поезде. Стук колес убаюкивал мысли, расслаблял, дарил мечты и надежды. Тук-тук....тук-тук....тук-тук....

Летнее солнце прощально махнуло красными лучами. Поезд, тихонько качнувшись,плавно набирает ход, увозя сибирскую девчонку Любку Усольцеву в далекую, неизвестную ей страну Австрию. За окнами медленно поплыл чужой,старинный город, игрушечные, беленые домики, зеленые сады и цветные палисадники. Тук-тук...тук-тук...тук-тук.....- стучат колеса скорого поезда...тук-тук... “Все только начинается’...- обещают они Любке.